я припадочный
Я был на окраине города, шел из центра. Со мной было несколько хорошо знакомых мне людей. Потом они пошли дальше по проспекту, а я пошел один через косогор к высоткам (там в этом месте есть несколько высоток, вроде сталинских). Поднялся, прошелся под ними. Поднял голову, посмотрел как стремительно несущиеся грозовые облака рвутся об их шпили. Недавно был дождь, и земля хлюпала у меня под ногами. Порывами налетал холодный ветер, и водяная пыль била меня в лицо. По воздуху летели желтые мокрые листья. Я прошел немного вперед и спустился к перекрестку загородного шоссе и улицы по которой я шел со всеми вами до этого. На перекрестке стояла старая церковь. Кресты покосились, на них сидели птицы и громко кричали надтреснутыми голосами. Побелка и позолота осыпалась со стен, и лежала в высокой траве. В нишах треснувших стен стояли горящие свечи и дрожали на холодном ветру. В темных провалах виднелись силуэты людей. Я прошел мимо, посмотрел на небо и пошел направо, в сторону окраины и видневшегося за городом леса.
Через полчаса ходьбы по полуразрушенному и заброшенному пригороду, между низкими влажными домами я пришел в лес. Там было жарко и душно. Пар плавал в воздухе. Его волокна цеплялись за деревья, и шевелились словно живые. Иногда налетали порывы холодного ветра из города, и тогда клочья тумана начинали дергаться, словно в приступе эпилепсии. Я прошел мимо дачного поселка, поглядывая на дома по обе стороны улицы. Многие из них были заброшены, окна заколочены не струганными досками. В некоторых горел свет и слышались тихие молитвы. На подоконнике пустого дома с крышей, поросшей мхом и папоротником горели свечи. Кроваво-красный воск залил подоконник и стекал вдоль стены. Я вышел за околицу и пошел по проселочной дороге, в глубину леса. Земля дороги была черная, твердая, как камень. Светало. Темно-серо-синее небо озарилось желто-оранжевым дрожащими лучами солнца, воткнувшимися в убегающие грозовые облака и остановившими их на мгновение. Дорога проходила через одно из моих любимых мест - огромный заброшенный комплекс 17 этажных зданий из бледно-оранжевого кирпича. Было душно, к горлу подкатывала тошнота от болотных испарений и запаха гниющего бетона, мокрого кирпича и ржавчины. Как и всегда, эти руины поймали большую группу различных существ сновиденного мира. По стенам ползали богомолоподобные ракообразные, медленно шевелили длинными усами, заглядывали в черные провалы окон. Невнимательных они вытаскивали из окон, тащили их бьющиеся тела вдоль стен некоторое время. Сидели, словно забыв про пойманную добычу, шевеля глазами на стебельках и ощупывая усами стену. Затем пожирали, щедро поливая пенящейся кровью выщербленные кирпичи. Ее потоки проливались вниз, питая листья стоящих у стен старых искаженных деревьев.
Я был в этом месте не раз и не два. Оно было одним из старейших и одним из самых важных мест на моей карте. Для этого района сновиденного мира это было чем то вроде узла, определявшего особенности и функции пространства на час быстрой хотьбы вокруг. То что происходило здесь всегда было примерно одним и тем же. Хищники, ржавчина, жара и влажность были тут во все времена. Я прошел еще дальше в корпуса, иногда заходя внутрь, и наслаждаясь прохладой и темнотой. Пройдя до конца построек я перепрыгнул глубокий земляной ров, полный воды и ряски. Из под моих ног вниз сорвались комья сырой земли и громко шлепнулись среди тины. Вода всколыхнулась и задрожала, словно студень. Я повернул налево, обходя вдоль стен корпуса и собираясь в обратную сторону, так как скоро надо было вставать. Из провала в стене выбежала девочка, уговаривая меня отвести ее в город. Я пошел вдоль стен, выбирая дорогу между борщевниками и искаженными деревьями. Вскоре мы вышли на дорогу между корпусами. По стенами ползали все те же животные, и встающее солнце блестело и переливалась на их радужных панцирях. Я полюбовался на них пи пошел дальше. В конце боковой дороги виднелись избы. Заросшие высоким бурьяном огороды и покосившиеся заборы радовали глаз. Я любил во время своих ночных походов встречать такие места - уединенные, тихие, но таящие в себе много неожиданного. Из кустов выбежала собака. Лая, она побежала в сторону хутора. На хуторе залаяли другие собаки. Я поднял с дороги из кучи коленчатых палок несколько штук, связав из них нечто похожее на удочку. Будучи взяты из земли палки сокращались как пересыхающие медузы и превращались в похожую на вязанку из тонких ломов конструкцию. Ей я предполагал отгонять собак и деревенских жителей. Как я помнил, в удаленных болотных хуторах было мало здоровых жителей. Когда я проходил рядом с домами, собаки облаивали меня из-за плетней, но подойти не решались. Я погрозил им позвякивающей вязанкой металлических прутьев, изгибавшихся на концах, словно черви. Собаки завизжали и спрятались. Пройдя чуть дальше, я увидел нескольких бородатых мужиков и старуху. Их изборозженные лица повернулись ко мне. Они были похожи на финских троллей. Один из стариков с носом, похожим на птичий клюв и с грязной клочковатой седой бородой посоветовал мне прибить сразу девочку, идущую за мной. Я ответил что мне все равно и пошел дальше. Через некоторое время я вышел на первый перекресток. Слева было поле, с которого убирали сено. За ним виднелся холмистый лес. Я вспомнил что внизу есть еще речная страна. Я любил это место, оно было одним из наиболее сказочных из тех, что я посещал. Но надо было идти дальше. Я прошел еще несколько сот метров. Впереди я увидел церковь на перекрестке у города. Старый священник тащил упирающуюся козу, она упиралась, трясла головой и блеяла. Старуха у стен церкви счищала воск с выщербленных кирпичей. Я обернулся к девочке, собираясь сказать ей о том, что мы пришли. Она улыбалась, ее змеиные зубы и чешуя блестели на солнце. Я тоже улыбнулся и проснулся. Было ровно 10 часов утра.
Через полчаса ходьбы по полуразрушенному и заброшенному пригороду, между низкими влажными домами я пришел в лес. Там было жарко и душно. Пар плавал в воздухе. Его волокна цеплялись за деревья, и шевелились словно живые. Иногда налетали порывы холодного ветра из города, и тогда клочья тумана начинали дергаться, словно в приступе эпилепсии. Я прошел мимо дачного поселка, поглядывая на дома по обе стороны улицы. Многие из них были заброшены, окна заколочены не струганными досками. В некоторых горел свет и слышались тихие молитвы. На подоконнике пустого дома с крышей, поросшей мхом и папоротником горели свечи. Кроваво-красный воск залил подоконник и стекал вдоль стены. Я вышел за околицу и пошел по проселочной дороге, в глубину леса. Земля дороги была черная, твердая, как камень. Светало. Темно-серо-синее небо озарилось желто-оранжевым дрожащими лучами солнца, воткнувшимися в убегающие грозовые облака и остановившими их на мгновение. Дорога проходила через одно из моих любимых мест - огромный заброшенный комплекс 17 этажных зданий из бледно-оранжевого кирпича. Было душно, к горлу подкатывала тошнота от болотных испарений и запаха гниющего бетона, мокрого кирпича и ржавчины. Как и всегда, эти руины поймали большую группу различных существ сновиденного мира. По стенам ползали богомолоподобные ракообразные, медленно шевелили длинными усами, заглядывали в черные провалы окон. Невнимательных они вытаскивали из окон, тащили их бьющиеся тела вдоль стен некоторое время. Сидели, словно забыв про пойманную добычу, шевеля глазами на стебельках и ощупывая усами стену. Затем пожирали, щедро поливая пенящейся кровью выщербленные кирпичи. Ее потоки проливались вниз, питая листья стоящих у стен старых искаженных деревьев.
Я был в этом месте не раз и не два. Оно было одним из старейших и одним из самых важных мест на моей карте. Для этого района сновиденного мира это было чем то вроде узла, определявшего особенности и функции пространства на час быстрой хотьбы вокруг. То что происходило здесь всегда было примерно одним и тем же. Хищники, ржавчина, жара и влажность были тут во все времена. Я прошел еще дальше в корпуса, иногда заходя внутрь, и наслаждаясь прохладой и темнотой. Пройдя до конца построек я перепрыгнул глубокий земляной ров, полный воды и ряски. Из под моих ног вниз сорвались комья сырой земли и громко шлепнулись среди тины. Вода всколыхнулась и задрожала, словно студень. Я повернул налево, обходя вдоль стен корпуса и собираясь в обратную сторону, так как скоро надо было вставать. Из провала в стене выбежала девочка, уговаривая меня отвести ее в город. Я пошел вдоль стен, выбирая дорогу между борщевниками и искаженными деревьями. Вскоре мы вышли на дорогу между корпусами. По стенами ползали все те же животные, и встающее солнце блестело и переливалась на их радужных панцирях. Я полюбовался на них пи пошел дальше. В конце боковой дороги виднелись избы. Заросшие высоким бурьяном огороды и покосившиеся заборы радовали глаз. Я любил во время своих ночных походов встречать такие места - уединенные, тихие, но таящие в себе много неожиданного. Из кустов выбежала собака. Лая, она побежала в сторону хутора. На хуторе залаяли другие собаки. Я поднял с дороги из кучи коленчатых палок несколько штук, связав из них нечто похожее на удочку. Будучи взяты из земли палки сокращались как пересыхающие медузы и превращались в похожую на вязанку из тонких ломов конструкцию. Ей я предполагал отгонять собак и деревенских жителей. Как я помнил, в удаленных болотных хуторах было мало здоровых жителей. Когда я проходил рядом с домами, собаки облаивали меня из-за плетней, но подойти не решались. Я погрозил им позвякивающей вязанкой металлических прутьев, изгибавшихся на концах, словно черви. Собаки завизжали и спрятались. Пройдя чуть дальше, я увидел нескольких бородатых мужиков и старуху. Их изборозженные лица повернулись ко мне. Они были похожи на финских троллей. Один из стариков с носом, похожим на птичий клюв и с грязной клочковатой седой бородой посоветовал мне прибить сразу девочку, идущую за мной. Я ответил что мне все равно и пошел дальше. Через некоторое время я вышел на первый перекресток. Слева было поле, с которого убирали сено. За ним виднелся холмистый лес. Я вспомнил что внизу есть еще речная страна. Я любил это место, оно было одним из наиболее сказочных из тех, что я посещал. Но надо было идти дальше. Я прошел еще несколько сот метров. Впереди я увидел церковь на перекрестке у города. Старый священник тащил упирающуюся козу, она упиралась, трясла головой и блеяла. Старуха у стен церкви счищала воск с выщербленных кирпичей. Я обернулся к девочке, собираясь сказать ей о том, что мы пришли. Она улыбалась, ее змеиные зубы и чешуя блестели на солнце. Я тоже улыбнулся и проснулся. Было ровно 10 часов утра.